Николай Сербский, Жичский, свт. - житие
 |
|
Святитель Николай Сербский (Велимирович) – один из Святых Отцов, бывший практически нашим современником. Это человек, который в безбожный и жестокий XX век стал подобен древним пророкам, его глагол жег сердца людей и за это его называли Новым Златоустом.
Его призыв к христианам быть в жизни не сторонними наблюдателями, а духовными воинами-победителями, обращен непосредственно к нашим сердцам:
«Воины жизни, бейтесь крепко и не уставайте верить в победу. Победа тому дается, чье око неустанно на нее устремлено. Помышляющий о поражении теряет победу из вида и больше не обретает ее. Малая звезда, далекая от взгляда пристального, растет и приближается!
Жизнь есть победа, дети мои, и воины жизни – воины победы. Бдительно несите стражу свою, чтобы никакой враг не проник через стену в град ваш. Одного только пропустите – город сдадите. Одна лишь змея заползла в Рай, и Рай адом сделался.
Одна капля яда в крови, и врачи предрекают смерть!
Воины жизни, бейтесь крепко и не уставайте верить в победу!»1
Кто же он, человек, написавший эти вдохновенные строки? Святитель, философ и поэт, духовный воитель и исповедник… Всенародно любимый пастырь, ставший изгнанником и умерший на чужбине, но вернувшийся в свою Святую Сербию своими святыми мощами… Небесный заступник и вероучитель, с любовью почитаемый не только на его родной земле, но и по всему Православному миру, особенно в России.
* * *
Николай Велимирович родился в 1881 году в многодетной крестьянской семье Драгомира и Катерины Велимирович в небольшом сербском селе Лелич. Его мать впоследствии приняла монашеский постриг.
После окончания гимназии молодой Николай Велимирович поступает в белградскую Богословию (семинарию), где сразу же показывает себя способным учеником. По окончании семинарии он приступает к работе сельского учителя.
В дальнейшем, благодаря выдающимся способностям и первым блестящим публикациям, он получает стипендию для учебы в Швейцарии и Германии, а затем в Англии. Кроме прочего, он успешно овладевает несколькими иностранными языками. По возвращении в Белград будущего Владыку постигает тяжкая болезнь, ставшая для него важнейшей жизненной вехой: на одре болезни он дает обещание Богу посвятить свою жизнь Ему, Святой Православной Церкви и ближним. За этим решением вскоре последовало чудесное исцеление Николая от тяжкой болезни. В монастыре Раковица, неподалеку от Белграда, он принимает монашеский постриг с именем Николай, а затем и рукоположение.
«О трех предметах не спеши рассуждать:
о Боге, пока не утвердишься в вере;
о чужих грехах, пока не вспомнишь о своих;
и о грядущем дне, пока не увидишь рассвета».2
В 1910 году иеромонах Николай уже проходит обучение в России, в Санкт- Петербургской Духовной Академии. Он посещает православные святыни Русской земли и, во время этого путешествия, обретает ту любовь к России и русскому народу, которая сопровождает всю его дальнейшую жизнь.
По возвращении на родину, выходят в свет такие труды о. Николая, как «Беседы под горой», «Над грехом и смертью», «Религия Негоша».
В 1912 году он прибывает в Боснию, незадолго до этого аннексированную Австро-Венгрией. Там, в Сараево, его выступления вызвали восторг боснийско-герцеговинской сербской молодежи и лидеров сербского национально-освободительного движения. Он произносит знаменитые слова о том, что «своей огромной любовью и большим сердцем боснийские сербы аннексировали Сербию Боснии».
Это вызвало гнев австрийских оккупационных властей, и иеромонах Николай был снят с поезда, следовавшего в Белград и на несколько дней задержан в Земуне. Позже австрийские власти не позволили ему отправиться в Загреб и выступить на праздновании, посвященном Негошу, но текст речи все-таки был переправлен в Загреб и обнародован. На книге отца Николая «Беседы под горой» младобосанцы (члены боевой патриотической организации сербской молодежи «Млада Босна», действовавшей в оккупированной Австро-Венгрией Боснии и Герцеговине) приносили клятву, как на Святом Евангелии.
Уже тогда будущий Владыка начинает становиться фактическим духовником освободительного православного четницкого движения. Эта его высокая миссия будет продолжена в страшные годы Второй Мировой войны духовным сотрудничеством с такими великими сынами Православной Сербии, как четницкий воевода Дража Михайлович, воевода-священник Момчило Джуич, выдающийся государственный деятель Димитрий Льотич.
* * *
Во время Первой Балканской войны о. Николай пребывает на фронте, с действующей армией. Он проводит богослужения, ободряет солдат, ухаживает за ранеными.
С началом Первой Мировой войны он вновь на боевых позициях – исповедует и причащает сербских солдат, укрепляет их дух проповедью. Все свое жалование он до самого конца войны перечисляет на нужды раненых.
Сербская армия выдержала несколько лобовых наступлений австро-венгерских войск, но удар, нанесённый в спину Болгарией, оказался для Сербии катастрофой. Для того, чтобы избегнуть позорного пленения, остатки сербской армии вместе с престарелым королём Петаром I отступили, укрывшись на ледяных горных вершинах Албании. С ними туда же ушли и юноши призывного возраста, которым грозила насильственная мобилизация в австрийскую армию и страшная перспектива воевать против России. Чтобы не стрелять в православных братьев-русов, молодые сербы взошли на Ледяную Голгофу, где голод и холод унес жизнь каждого третьего из них.
По заданию своего правительства о. Николай отправляется в Англию и Америку. Там он, всесторонне используя данный ему Богом дар проповедничества, разъясняет разным слоям общества этих стран смысл той борьбы, которую ведет православной сербский народ за Крест и Свободу.
Во время пребывания Владыки в Великобритании некий английский проповедник по фамилии Кэмбелл в одной газетной статье рассказывал, что «сербы – это небольшое племя из Турецкого Царства, которое занимается мелкой торговлей и отличается неряшливостью. Склонно к краже». Уже в следующем номере этой же газеты появилась заметка, написанная о. Николаем Велимировичем:
«Когда я впервые прибыл в Лондон, то мне бросилась в глаза табличка: «Остерегайтесь карманников!» Я решил было, что эту табличку оперативно установили специально в виду моего приезда. Ведь я же сербин. Из племени, склонного к краже. Однако, когда я пригляделся повнимательнее к табличке, то мне на душе полегчало. Табличке-то уже несколько десятилетий. А у нас в Сербии таких табличек нет вовсе». [3]
Однажды, в одном из больших соборов Лондона, некий англичанин публично вопросил о. Николая:
– А есть ли в Вашей земле нечто, подобное шедеврам нашей европейской архитектуры?
Будущий Владыка моментально ответил:
– У нас в Сербии есть уникальный шедевр азиатской архитектуры. Зовётся этот шедевр Челе Кула (Башня Черепов). История его создания такова: когда турецкое войско пришло усмирять сербское восстание, то препятствием к продвижению к Нишу была крепость, в которой оборонялось около пяти тысяч восставших. В конце концов турки ворвались в крепость, но сербы взорвали себя вместе с десятком тысяч карателей. На месте взорванного бастиона турки соорудили башню и вмуровали в её стены тысячу сербских голов. Которые были отрублены уже у погибших.
Английский историк, присутствовавший при этом диалоге, подтвердил сказанное о. Николаем, и высокомерный западноевропеец, задавший вопрос, смутился.
Выступления иеромонаха Николая (Велимировича), продолжавшиеся с 1915 по 1919 год, проходившие в церквах, университетах, колледжах, в самых различных залах и собраниях были столь блестящи, что впоследствии один из высоких военных чинов Великобритании назвал о. Николая «третьей армией» сражающейся Сербии.
Замечательно, что сразу после окончания Первой мировой войны о. Николай предсказал неизбежность нового трагического глобального военного столкновения в «цивилизованной Европе». Прекрасно зная европейскую философию и культуру, он буквально в подробностях точно описал методы, которыми будет пользоваться в следующей мировой войне «культурный Запад». Основной причиной новой войны он считал уход европейского человека от Бога. «Белой чумой» называл Владыка наступающую безбожную культуру и мировоззрение «светского гуманизма».
* * *
В 1920 году иеромонах Николай становится епископом Охридским, в Македонии. Там, на берегах чудного по красоте Охридского озера, буквально в колыбели славянской письменности, где проповедовали еще святые просветители Кирилл и Мефодий, он пишет ряд своих замечательных духовных трудов, в том числе и сборник «Молитвы на озере», названный современниками второй Псалтирью.
Известен такой случай из жизни Владыки того периода. Однажды он обратился к готовящимся причаститься Св. Таин:
– Пусть достойные Причастия станут справа, а неготовые – слева.
Вскоре множество народа оказалось на левой стороне. И лишь четверо встали справа.
– Ну, что же, – произнёс Владыка, – сейчас грешники подойдут к чаше с Пречистым Телом и Кровью, а праведники могут не подходить. Они ведь и так уже безгрешны. Зачем же им Причастие?
Владыка выезжал в самые отдаленные концы своей епархии, встречался с верующими, помогал восстановлению разрушенных войной храмов и монастырей, основывал сиротские дома.
Для успешного привлечения людей к храму, Владыка Николай не чурался даже подвига юродства. Однажды он взял осла и сел на него «бос и гологлав» да ещё и задом наперёд. Так он проехал через весь Охрид. Ноги волочились по пыли, а голова с раздуваемыми ветром взлохмаченными волосами болталась во все стороны. Никто не посмел обратиться к Владыке с вопросами. Народ сразу стал перешептываться: «Обезумел Николай. Писал, читал, много думал – и спятил».
В воскресный день весь Охрид был в монастыре, на Литургии. Было интересно: что же такое произошло с епископом?
А он служил Литургию, как обычно. Все ожидали, что же будет на проповеди. По завершении службы, Владыка стал перед народом и, помолчав, заговорил:
– Что, пришли посмотреть на безумного Николу? Другим способом вас в церковь уже не затянуть?! Всё вам некогда. Уже и не интересно. Другое дело – поговорить о моде. Или – о политике. Или – о цивилизации. О том, что вы – европейцы. А что же унаследовала сегодняшняя Европа?! Европа, которая за одну последнюю войну истребила людей больше, чем вся Азия за тысячу лет!!?
Ах, братья мои, разве вы ничего этого не видите? Неужели не ощутили ещё на себе мрак и злобу нынешней Европы? За кем же вы пойдёте: за Европой или за Господом?
Хорошо известен случай, когда, в присутствии югославского короля Александра I, приехавшего в Охрид, Владыка Николай выбросил в окно поданного к королевскому столу жареного поросенка со словами:
– Вы хотите, чтоб православный государь оскоромился в постный день?
Народ в Охриде необычайно полюбил своего предстоятеля. Простые люди прозвали его Дедушка-Владыка, они бросали все свои дела и спешили под благословение, как только он появлялся.
Все свое свободное время епископ посвящал молитве и литературным трудам. Спал он совсем мало.
Здесь один за другим появляются на свет такие его труды, как «Мысли о добре и зле», «Омилии», «Миссионерские письма» и другие замечательные произведения.
* * *
Любовь владыки к России заставила его верно оценить личность последнего русского царя Николая II и первым в мире заговорить о необходимости почитания памяти Царской Семьи. За недалеким рассуждениями большинства о «нерешительности» и «безволии» последнего русского царя, он разглядел подлинный смысл мученического подвига этого святого человека и его семьи, почитание которых стало неотъемлемой и прекрасной чертой современного Православного мира.
Владыка обращает свое пристальное внимание и на проблему детоубийств-абортов, легализация которых тогда была возможна только в обезумевшей большевистской России. Только провидению Владыки можно приписать то, что он узрел страшный смысл и масштаб этого зла, в то время еще не стоявшего остро перед европейским обществом, а ныне приведшего народы, бывшие некогда христианскими, на порог полного морального вырождения и физического вымирания. Вот, в частности, что пишет он женщине, обратившейся к нему за духовной помощью:
«Ты пишешь, что тебя беспокоят страшные сны. Стоит тебе сомкнуть глаза, являются тебе три отрока, высмеивают тебя, угрожают и запугивают… Пишешь, что в поисках лечения ты обошла всех известных докторов и знающих людей. Говорили тебе: “Ничего, это пустяк”. Ты отвечала: “Если это пустяк, избавьте меня от этих видений. Разве пустяк может не давать сна и покоя”.
А я тебе вот что скажу: три отрока, которые являются тебе, – это трое детей твоих, убиенных тобою во чреве, прежде чем солнце коснулось лиц их нежными своими лучами. И теперь они пришли воздать тебе. Воздаяние умерших страшно и грозно. Читаешь ли ты Священное Писание? Оно объясняет, как и за что мертвые мстят живым. Еще раз прочти о Каине, который после убийства брата нигде и никогда не мог обрести покой. Прочти о том, как дух оскорбленного Самуила воздал Саулу. Прочти, как долго и жестоко страдал несчастный Давид из-за убийства Урии. Известны тысячи и тысячи таких случаев – от Каина и до самой тебя; прочти о них и ты поймешь, что тебя терзает и почему. Ты поймешь, что жертвы сильнее своих палачей и воздаяние их ужасно...
Начни с того, что пойми и осознай… Делай все, что в силах твоих, для своих убиенных детей, твори дела милосердия. И простит тебя Господь – у Него все живы, – и дарует покой. Иди в церковь и спроси, что ты должна делать: священники знают».4
В виду опасности сектантской пропаганды, уже тогда набиравшей силу, владыка Николай возглавил народное «Богомольческое движение», призванное привлечь к церкви простых, зачастую неграмотных крестьян, живущих в отдаленных горных селениях. «Богомольцы» не представляли из себя какой-то особой организации. Это были люди, готовые не только регулярно посещать церковь, но и повседневно жить по канонам Святой Православной веры, по христианским укладам родной страны, увлекая за собой и других.
Вследствие многовековых гонений на Православие во времена турецкого владычества, далеко не в каждом сербском и македонском селении был в то время православный храм. В таких селах Владыка Николай ставил крепких в вере народных старейшин, объединявших крестьян для совместных походов в церковь, а также собиравших их в обычных домах на своеобразные христианские вечера, где читалось Священное Писание, пелись божественные песнопения. Многие из этих песен, положенных на прекрасные народные мелодии, сочинил сам Владыка Николай. В простых, бесхитростных текстах их – едва ли не вся православная догматика.
«Богомольческое движение», распространившееся трудами Владыки по всей Сербии, было настоящим народным религиозным пробуждением.
Многие монастыри, в том числе и Хиландарский монастырь на Святой горе Афон, наполнились послушниками и монахами из числа «богомольцев», которые возродили угасающую монашескую жизнь.
«О, Святый Боже, дай мне в друзья тех, у кого Твое имя врезалось в сердце, а во врагов тех, которые не желают и знать о Тебе. Ибо такие друзья останутся мне друзьями до смерти, а такие враги падут предо мной на колени и покорятся, как только переломятся их мечи».5
В те годы в Сербии происходят события, надолго определившие дальнейшую судьбу православного сербского народа. Преобразование Сербского государства в Королевство сербов, хорватов и словенцев (СХС), а затем в Королевство Югославия стало отходом от принципа Православного сербства в угоду наднациональному и внерелигиозному, а по сути бездуховному принципу «югославянства». В дальнейшем эта идеология, возникшая в умах далеких как от веры, так и от многовекового народного духа людей, не прошла испытание жизнью. Югославизм обернулся в XX веке для многострадального сербского народа неисчислимыми скорбями, вполне сопоставимыми со всеми ужасами пятивекового турецкого гнета. И эта трагедия не окончена, она продолжается и по сей день, уже в новом тысячелетии.
Суровую оценку «югославизму», как подлому предательству святынь, истории и интересов православного сербства, дал Владыка Николай позднее. Вот, что, в частности, он напишет по этому поводу:
«Югославия представляла собой для сербского народа величайшее недоразумение, жесточайшие корчи и самое постыдное унижение, какое он когда-либо испытал и пережил в своем прошлом».6
Уже в те годы народ православный Сербии, столетия противостоявший натиску ереси «католицизма» и кровавому исламскому террору во имя сохранения чистоты Православия, начал пожинать плоды «югославского» надрелигиозного интернационализма. В 1937 году правительство М. Стоядиновича заключило конкордат с Ватиканом, дававший огромные преимущества католической церкви, которая ставилась таким образом в привилегированное положение по сравнению с другими конфессиями. Против циничного соглашения, преследовавшего утилитарные, внешнеполитические цели, выступила Сербская Православная Церковь, организовавшая 19 июля грандиозный Крестный ход в Белграде, переросший в кровопролитные столкновения с полицией.
Первым из политических деятелей, открыто поддержавших Церковь, стал Димитрий Льотич, выдающийся сербский патриот, бывший близким другом Владыки Николая. Его жизни и деятельности Св. Николай дал в дальнейшем высочайшую оценку, назвав его примером христианского националиста.
Ценой великих жертв (смерть Патриарха-мученика Варнавы, отравленного сторонниками конкордата; кровавые репрессии против рядовых участников протестных выступлений) и благодаря сплоченности сербского общества, преданный анафеме Стоядинович дрогнул и пошел на попятную, преступное соглашение так и не было утверждено...
В это трагическое время мы видим епископа Николая (Велимировича) в первых рядах активных противников конкордата.
При вручении кардинальских отличий нунцию в королевстве Югославия Пелегринетти в декабре 1937 года, папа Пий XI заявил: «Наступит день – мне бы не хотелось это говорить, но я глубоко уверен в этом – наступит день, когда многие пожалеют, что не приняли с открытым сердцем и душой такое величайшее благо, как то, которое посланник Иисуса Христа предлагал их стране». Зловещее пророчество исполнилось через 4 года...
Ватикан страшно отомстил за провал того конкордата. Во время II Мировой войны хорватские католические боевики-усташи, при открытой поддержке католического духовенства Хорватии и по его прямому призыву, совершали над сербами злодеяния, перед которыми меркли и меркнут любые злодеяния, совершенный людьми и бесами. Поголовное истребление сербского народа, сопровождавшееся зверствами настолько неописуемыми, что рука не берется даже их воспроизвести, привело к уничтожению более двух миллионов сербов, оказавшихся на территории Хорватии, получившей из рук Гитлера независимость. «Добрыми католиками» назовет в последствии Ватикан устами папы Пия XI усташеских лидеров, которых и спасет от возмездия, вывезя их из Югославии тайными «крысиными тропами», укрыв и обеспечив средствами в третьих странах.
Но все это ждет многострадальную Сербию в недалеком страшном будущем, а пока, в 1934 году, епископ Николай (Велимирович) назначен владыкой Жичской епархии, где продолжает свои подвижнические труды. Вскоре, по трудам и молитвам Владыки, древние церкви наполнились светом Благодати, которым сияли они некогда, еще во времена пращуров.
Не оставлял он и забот о страждущих и обездоленных. Доныне хорошо известен основанный им в Битоле дом для сирот и детей из беднейших семей «Богдай», или «Дедушкин Богдай», как его еще называли. Для воспитанников «Богдая» Владыка Николай написал такую детскую песенку:
«Малыши мы битольчане, малыши-сироты,
дом наш – он на самом краю,
словно в раю, в Богдае,
как в раю, в Богдае».
Такие благотворительные дома для детей епископ Николай открыл во многих сербских городах, в предвоенные годы в них жили около 600 детей.
Владыка Николай всегда отчетливо видел взаимосвязь духовного и материального мира. Накануне военных событий в Жичу приехал молодой король Югославии Петар II. Рассказывают, что при встрече он надменно подал пожилому уже Святителю руку, одетую в перчатку. Зайдя в храм, этот восемнадцатилетний юноша ни разу не перекрестился, рассеянно глядел по сторонам, демонстративно позёвывая.
Шесть лет спустя в Лондоне изгнанный король Петар Карагеоргиевич вновь встретился с Владыкой. Когда последний вошёл в комнату, король вскочил и повалился на колени, припав Святителю к ногам.
– Ах, Ваше величество, – со слезами молвил Владыка, – поздно целовать ноги. Уже поздно. Да и не к чему. Это раньше нужно было целовать. И не ноги, а руку. Если бы вы вовремя приложились к образам святым, то ныне не пришлось бы прикладываться к сапогам.
* * *
Нападение гитлеровской Германии на Королевство Югославия стало толчком, выпустившим на свободу всех демонов ненависти к Православию и сербству, которые веками таились и вызревали в иноверческих племенах, составлявших ныне с сербами одно государство.
Безжалостного врага, всей своей сокрушительной мощью вторгшегося в пределы страны, сразу же поддержал внутренний враг: хорваты, фанатично приверженные римскому католицизму, бошняки-муслимане, косовские албанцы-шиптары. Преданная нацменьшинствами, и без того слабая армия небольшого королевства развалилась под ударами непобедимого на тот момент Вермахта. Страна была захвачена врагом, и «братья по югославянству» начали против православного сербства такой безумный по своим масштабам и демонической жестокости террор, что даже немецкие и итальянские генералы возопили о том, что происходящее выходит за грани всякого человеческого разумения.
Но Гитлер, сразу признавший своих в «принадлежащих к европейской культуре» хорватах и всегда искренне симпатизировавший религии ислама, отдал ненавистных ему сербов буквально на растерзание своим балканским союзникам. На страну опустился ад.
Не забыл дальновидный фюрер и лично Владыку Николая (Велимировича). Его директива по Сербии гласила: «Уничтожить сербскую интеллигенцию, обезглавить верхушку Сербской Православной Церкви, причем в первом ряду – патриарха Дожича, митрополита Зимонича и епископа Жичского Николая Велимировича...».
«Отовсюду окружили нас и хотят потопить нас в смерти, ибо желают, чтобы нас не стало. Они смеются над Тобой, разве Ты не слышишь? Они издеваются над нами из-за Тебя, разве Ты не видишь? Они пьяны от запаха крови человеческой и радуются слезам сирот. Вопли мучеников звучат песнями для них, а писк раздавленных детей – сладкая музыка. Когда они выкалывают глаза людям, гиены в ужасе разбегаются, бормоча про себя: мы этого не знаем. Когда они сдирают кожу с живых, волки воют: мы этого не умеем. Когда они отрывают груди у матерей, псы лают: мы этому только теперь у людей учимся. Когда они попирают Твой крещеный народ, дикие вепри хрюкают: ничьи посевы мы так не топчем. Мы скрываем свои слезы от людей, чтобы они не смеялись над нами, и таим свои вздохи, чтобы они не издевались над нами. Однако мы плачем и воздыхаем пред Тобой, ведь Ты все видишь и праведно судишь». [7]
Героический народ Сербии не сидел сложа руки и не ждал милости от тех, кому она не ведома. Не придя в отчаяние от падения государственного механизма королевской Югославии, православные патриоты Сербии начали неравную и трагическую борьбу со всесильным врагом, насмерть встав за свои попираемые святыни и страждущих ближних. В эти страшные дни было поднято древнее знамя четницкой борьбы за Крест Честный и Свободу Золотую, столетиями вдохновлявшее православные народы Балкан на священную борьбу.
Желая полностью разделить участь своих пасомых, Владыка сам явился к оккупантам и сказал:
– Вы стреляете моих чад в Кралево. Теперь я пришел к вам, чтобы вы убили вначале меня, а потом уже моих чад. Тех, кто находится у вас в заложниках.
Владыку арестовали, но расстрелять его не решились, поскольку Димитрий Льотич и Милан Недич предупредили гитлеровцев, что если они казнят человека, которого многие сербы почитают как святого, то от всеобщего восстания доведенных до отчаяния людей уже не удержит ничто.
Известно, что во время своего пребывания под немецким надзором в монастыре, епископ Николай спас от неминуемого расстрела семью евреев, мать и дочь, причем девочку ему пришлось даже перевозить в мешке из-под провизии.
В 1941 г., в монастырь Любостину, где по началу Владыка Николай содержался под арестом, пробрался посланник не сдавшегося оккупантам полковника Дражи Михайловича из Равны Горы – майор Палошевич. Ему Святитель передал послание, где наказывал воеводе Драже организовывать четницкое движение в Боснии и спасать истребляемый народ сербский.
Дража Михайлович, вскоре ставший одним из величайших и ныне наиболее почитаемых героев православной Сербии, с честью пронес это благословение Владыки через все военные годы, ведя героическую, неравную борьбу за веру и народ – вплоть до своего мученического конца.
Подняли древний флаг сопротивления, черный барьяк с символом Смерти и Воскресения – Адамовой Головой и девизом «С верою в Бога – Свобода или смерть!» – и другие герои православного народного движения Сербии. И в том числе славный вождь четницкой Динарской дивизии, воевода-священник Момчило Джуич, лично хорошо знавший Владыку.
Как не вспомнить здесь вдохновенные слова сербского святителя прошлого, митрополита Петра Негоша, сказанные им в поэтической форме о борьбе православных христиан против турок и «потурчен», то есть славян-муслиман:
«Мир, вставай за Крест, за честь юнатства,
Все, кто носит светлое оружье,
Все, кто слышит собственное сердце!
Мы поганцев имени Христова
Окрестим водою или кровью!
В Божьем стаде истребим заразу!
Да взнесется песня роковая,
Алтарь правый на камень кровавый!»8
В 1944 г. епископа Велимировича и Патриарха Гавриила Дожича бросили в концлагерь Дахау. Патриарх Гавриил и владыка Николай – единственные европейские церковные иерархи, содержавшиеся в этом лагере смерти.
В своей книге «Земля недостижимая», посвященной узникам нацистских концлагерей, Владыка выводит образ Самого Господа Иисуса Христа в художественном образе бойца православного сербского вооруженного Сопротивления, мученически переносящего допросы и пытки в гитлеровском лагере уничтожения.
Там же Святитель делает интересные и важные выводы о глубинном сходстве воинствующего ислама и гитлеровского нацизма.
«Гестаповец: Ты сравниваешь немцев с турками и думаешь, что этим ты нас унизишь. Между тем, я не считаю это унижением, потому что турки тоже господствующая раса, как и мы, немцы. Различие только в том, что сейчас турки, как господствующая раса, отступают, а немцы, как господствующая раса, наступают.
Спас: Именно поэтому некоторые наблюдатели указывали, что ваша национал-социалистическая партия, отбросив Христианство, подхватила знамя Магомета, выпущенное из слабеющих турецких рук. Может быть, ваша партия провозгласит в Германии ислам государственной религией?». [9]
8 мая 1945 г. узников освободила наступающая американская армия.
В лагере Владыка пишет книгу «Сквозь тюремную решетку», в которой призывает христиан к покаянию, размышляет о том, за что Бог попустил людям столь страшные бедствия.
Вместе со своим народом в годы войны Владыка Николай пережил страшные мучения, но Бог сохранил его в этих скорбях.
* * *
В это время (и, к сожалению, при помощи советской военной мощи) к власти в так называемой Югославии пришли безбожные коммунисты во главе с сербоненавистником хорватом Иосифом Тито. Честь антифашистской борьбы, начатой православными четниками, была присвоена коммунистическими партизанами; один из лидеров народного освободительного движения воевода Дража Михайлович был судим титовским судом и казнен по сфабрикованным обвинениям. На патриотов обрушились репрессии, на весь православный народ Сербии опустилась долгая темная ночь богоборческого правления, возглавляемого врагами Святой веры и сербства. Все национально-сербское подверглось преследованиям, упразднена была даже «српска чирилица» – православное сербское кириллическое письмо, и повсеместно введена хорватская латиница.
«Когда человек поворачивает свое лицо к Богу, все пути его ведут к Богу. Когда человек отворачивается от Бога, все пути ведут его к погибели. Когда человек окончательно отрекается от Бога и словом, и сердцем, он уже ничего не способен создать и сделать, что не служило бы к его полному разрушению, и телесному, и душевному. Потому не спеши казнить безбожника: он нашел своего палача в самом себе; самого беспощадного, какой только может быть в этом мире».10
Епископ Николай (Велимирович) был объявлен коммунистами врагом и в таких условиях не мог вернуться на Родину, его туда просто не пустили.
После немалых скитаний Владыка поселился в Америке, где продолжил церковную и общественную деятельность, писал, вновь осмысливал судьбы сербства и Православия. Он создает такие жемчужины, как «Жатвы Господни», «Земля недостижимая», «Единый Человеколюбец», «Первый Закон Божий и Райская пирамида«…
Там же он продолжил общение с четниками, оказавшимися, как и он, на чужбине, и в частности с известнейшим из них, священником воеводой Момчило Джуичем.
Святитель Николай видит предназначение своего родного народа в Феодулии, служении Богу. В постоянной борьбе за Крест честный и Свободу золотую.
«Все под знаком Креста и свободы. Под знаком Креста означает зависимость от Бога, под знаком свободы означает независимость от людей. А еще под знаком Креста значит идти за Христом и сражаться за Христа, а под знаком свободы – значит освобождаться от страстей и всякой нравственной гнили. Мы не говорим просто Крест и свобода, но честной Крест и золотая свобода. Итак, не какой-нибудь кривой или же какой-то там преступный крест, но честной крест, что означает исключительно Христов крест; не какая-то там свобода, дешевая, грязная, негодная, но – золотая, иными словами, дорогая, чистая и светлая. (...) Крестовое знамя – сербское знамя. Под ним пали на Косове, под ним завоевали свободу в Восстание».11
Народ Сербии, оказавшийся на стыке Православия, ислама и католицизма, несет высочайшую миссию хранения чистоты Православия и жестокого противостояния воинствующему иноверию:
«Борьбу против турок сербы не закончили на Косове. Не закончили ни в Смередеве, ни в Белграде. Нигде никогда не прекратили они ее – от Косова до Оршанца, от Лазаря до Карагеоргия, как не прекращали и от Карагеоргия до Куманова. И после падения Смередева и Белграда борьба продолжалась, страшная и упорная, в течение столетий; она велась из Черногории и Далмации, из Удобины, из Венгрии, из Румынии, из России. Крестоносный серб был везде – и до конца, главным поборником войны против полумесяца».12
В последние годы своей жизни Святитель провидел трагические для сербского народа события, которые последуют за падением коммунизма и развалом искусственного и вредного для сербства югославского государственного образования. Он говорил, что Запад и папство не замедлят вновь поддержать вечных врагов его народа и Православия, и уже сейчас необходимо думать не о высокой политике, а о том, как вооружить сербов, чтобы они смогли себя защитить в эти грядущие страшные времена.
Владыка пишет и проповедует до последнего часа своей земной жизни.
Всегда отличаясь большой любовью к русскому народу, он и свой путь в мире сем окончил в русском монастыре святителя Тихона в Пенсильвании. Он отошел ко Господу во время келейной молитвы 18 марта 1956 года. Тело Владыки было перенесено в сербский монастырь святого Саввы в Либетсвилле и там похоронено.
В день его смерти, несмотря на коммунистические гонения, по всей Сербии раздавался колокольный звон.
* * *
Народное почитание его, как святого, которое началось еще при жизни, продолжилось и усилилось после его смерти.
Церковное прославление Святителя Николая Сербского совершилось в монастыре Лелич 18 марта 1987 года.
После того, как коммунистический режим в Югославии ушел в прошлое, Владыка вернулся на родную землю. В 1991 году его святые мощи были перенесены из США в родной Лелич.
Перенос мощей Владыки вылился во всенародное торжество, день переноса был внесен в церковный календарь. Церковь, где хранится эта великая святыня, с каждым годом становится местом все более многолюдного паломничества. Решением Священного Синода Русской Православной Церкви от 6 октября 2003 года имя святителя Николая Сербского было включено в месяцеслов Русской Православной Церкви, с празднованием его памяти 20 апреля/3 мая (день перенесения мощей).
Православные христиане обращаются за молитвенной помощью к Владыке по всему миру, но особенно в Сербии и России.
Сейчас многие теплохладные полухристиане навязывают Церкви мнение, что бороться со злом надо, потакая ему, вбирая его в себя, с целью «ассимилировать», разбавить. Поэтому, из многочисленных посмертных чудес Святителя Николая Сербского хочется привести одно, которое ясно демонстрирует, что Владыка, который и при земной жизни мечом правды по-библейски отсекал зло от добра, скверну от святости, продолжает делать это, и пребывая с Богом в Царствии Небесном. Вот, что рассказывали по этому поводу исследователю жизни Владыки, Владимиру Радосавлевичу:
«Один парень из Валева, занимавшийся торговлей наркотиками, принёс как-то пожертвование в монастырь Лелич. Долго молился он у раки с мощами св.Владыки, а после достал из кармана солидную сумму и положил её на раку.
Выйдя за монастырские ворота, дилер сунул руку в карман, чтобы достать сигареты. И тут сквозь кости его пролетел ледяной ветер: деньги вновь лежали в кармане. Бегом вернулся он в пустой храм и увидел, что на раке нет никаких денег. Деньги, которые молодой наркоделец нашел у себя в кармане были теми же самыми купюрами.
Это означало лишь одно: святой Владыка не принимает его грязный, хоть и весьма внушительный подарок. Не принимает и ясно говорит о том, что беречь и защищать наркоторговца святой не будет.
Всю дорогу домой, в Валево, парня трясло. А через месяц он вернулся вновь в Лелич и исповедался. Там же в монастыре он обрёл духовного наставника, которого, несомненно, послал покаявшемуся разбойнику именно святой Владыка. Вскоре бывший дилер поехал на Афон, в монастырь Хиландар».
* * *
Святой Владыка Николай Сербский, о котором его ученик, св. преподобный отец Иустин Челийский (Попович) сказал: «Владыка Николай – величайший сын сербского народа после святого Саввы Сербского! Аминь» - является автором пятнадцати томов произведений, необыкновенно любимых в Православном мире. Их чтение укрепляет нашу святую веру, святоотечески наставляя современного человека на Путь Истины.
Особенно хочется выделить здесь сборник писем, адресованных Владыкой самым разным людям и содержащих ответы на многообразные духовные вопросы. Этот сборник, получивший название «Миссионерские письма», является неиссякаемым источником христианских наставлений, где понятным, проникающим в самую душу языком излагается евангельское видение жизни и находится ответ практически на любой духовный вопрос, возникающий у нашего современника.
Закончим словами Владыки Николая и Самого Христа:
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч. Так сказал Господь. Читай это так: «Не для того Я пришел, чтобы помирить истину и ложь, мудрость и глупость, добро и зло, правду и насилие, нравственность и скотство, целомудрие и разврат, Бога и маммону; нет, Я принес меч, чтобы отсечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения».
Чем же отсечешь, Господи? Мечом истины. Или мечом слова Божия, так как это одно. Апостол Павел советует нам: возьмите меч духовный, который есть Слово Божие. Святой Иоанн Богослов в Откровении видел Сына Человеческого, сидящего посреди семи светильников, а из уст Его выходил острый с обеих сторон меч. Меч, исходящий из уст, что иное, как не слово Божие, слово истины? Этот меч и принес Иисус Христос на землю, принес ради спасения мира, но не ради мира добра со злом. И ныне, и присно, и во веки веков».13
Тропарь, глас 8 Златоустый проповедниче Воскресшаго Христа, путеводителю рода Сербскаго крестоноснаго в веках, благогласная лиро Духа Святаго, слово и любы монахов, радованье и похвало священников, учителю покаяния, предводителю богомольна воинства Христова святый Николае Сербский и всеправославный: со всеми святыми Небесныя Сербии моли Единаго Человеколюбца да дарует мир и единение роду нашему. __
Примечание от PRAVICON.COM: Описание со старой версии сайта.
Статья опубликована участником [tol] 2013-01-06. Со временем любая информация устаревает. Если Вы нашли ошибки или устаревшие сведения в этой статье, сообщите об этом.
В основной раздел 'Николай Сербский, Жичский, свт.'.